И вот, однажды, по дороге на рынок, который почти так же осточертел Ивану, как в своё время "родная проходная", около него притормозил роскошный лимузин, боковое стекло плавно опустилось и важного вида господин поманил Ивана пальцем. Иван приблизился к машине и господин предложил ему сесть в салон. ( Дети, никогда не садитесь в машину к незнакомцам!).
Вальяжно расположившись на кожаном сиденье, он не обратил внимания на находившихся в машине прочих пассажиров, а напрасно. Сзади сидели братья-разбойники и Абдула с двумя абреками: черными, бородатыми, с кинжалами и злым огнем в глазах.
Важного вида господин, в котором Иван с удивлением узнал Самуила обратился к нему с вопросом:
- И как таки уже Ваш бизнес? Что б мы все были здоровы.
Иван хотел сказать, что его бизнес ему уже давно надоел, что он бы лучше где-нибудь поработал, что он есть хочет, но обстановка обязывала и он небрежно произнёс:
- Всё - O'key!
- Я рад, искренне рад, что Ваш бизнес процветает! Но при ведении большого дела, иногда может не хватать наличных средств. У вас нет такой проблемы? Если есть, то мы могли бы Вам помочь.
Иван покосился на господина и, подумав: " всучить, что ли ему долото?", с важностью ответил:
- Ну.., вообще-то, конечно, наличные не помешали бы. Кстати, Вам не нужно уникальное долото, недорого отдам.
Самуил усмехнулся:
- Ну, конечно же, конечно же нужно!
Иван развернул газету и извлёк злополучное долото, послужившее краеугольным камнем его сверхприбыльного бизнеса. Набравшись смелости, вспомнив, что со вчерашнего вечера во рту у него не было ни крошки, он неожиданно выпалил:
- Чекушка, батон, банка килек и оно Ваше!
Важный господин посмотрел на Ивана и с некоторым укором произнёс:
- Но ведь Вам, насколько я понял, нужны наличные?
Иван растерянно взглянул на него и промямлил:
- Да, но...
- Может быть у Вас есть ещё, что-нибудь на продажу: недвижимость, акции, золотые слитки, что-нибудь из произведений искусства, антиквариат?
Иван вспомнил, что у него в комнате, на стене висит календарь, бог знает за какой год, но поразмыслив, решил, что как произведение искусства, он вряд ли подойдёт и потому, просто мотнул головой.
- Ну, ладно - подытожил Самуил, - тогда я предлагаю уже таки обмыть нашу сделку, я угощаю. Где здесь можно культурно посидеть?
Иван заикнулся было, что можно у него, но вспомнил, что как раз посидеть-то у него и не на чем, так как старый диван был изъят давеча в счёт погашения задолженности за квартиру. Но господин уже сделал знак шофёру, тот развернулся и они поехали в гости к Ивану.
Зайдя в комнату, важный господин оглядел её критическим взглядом, позвонил своему шофёру, чтобы тот принёс раскладной стул, уселся на него и стал наблюдать, как Иван, на правах хозяина, накрывает на стол,
т.е., в данном случае - на пол. Иван подстелил газету, вскрыл банку килек, порезал хлеб, достал два пыльных стакана, налил водку и широким жестом пригласил гостя присоединиться к пиршеству. Господин надел перчатку, нагнулся, брезгливо взял стакан и торжественно отсалютовав им, поднёс ко рту. Но пить не стал, а поставил стакан на пол позади себя. Иван, также отсалютовав, резко выдохнул, влил содержимое стакана в глотку, занюхал рукавом и ухватив за хвост кильку, отправил её туда же.
Закурив, он некоторое время помолчал, ожидая, пока продукт возымеет своё действие. Продукт своё действие возымел, о чём можно было судить по появившемуся в глазах Ивана лихорадочному блеску и Ивана прорвало. Он говорил и говорил. Говорил обо всём: о политике, о футболе, о том, как он жил в общей квартире и о многих других занимательных вещах, но в основном всё сводилось к тому, где, когда, с кем и сколько он когда-то выпивал. Самуил проявлял живейшую заинтересованность ко всем, затрагиваемым Иваном темам и время от времени подливал в его стакан водку из, казалось, какой-то бездонной бутылки. Иван даже не заметил, когда к их компании присоединились братья-разбойники, Абдула и два бородатых джигита с кинжалами и злым огнем в глазах. Все люди стали для него братьями, свояками и прочими родственниками.
На минуту прервав душевные излияния Ивана, важный господин поинтересовался, как у того дела со здоровьем, не болеет ли он часом, не нуждается ли в свежем воздухе, не хочет ли подлечиться на природе. Иван, ошалело посмотрел на своего нового приятеля и произнёс проникновенную речь о том, как он любит природу и свежий воздух; что является несчастной жертвой урбанизации, а все предки его, пахали землю, ходили на охоту и, вообще, были близки к природе. Тогда важный господин заявил, что готов помочь несчастной жертве в её стремлении слиться с той самой природой, чтобы до конца дней иметь возможность наслаждаться свежим воздухом. Что в рамках благотворительной акции, готов предоставить Ивану роскошный особняк в чудесном заповедном уголке, в обмен на его затхлую, душную, не отвечающую никаким санитарным нормам комнату. Иван прослезился от умиления и полез было целоваться с важным господином, но его вовремя придержали братья-разбойники. Заключили контракт. По счастливому стечению обстоятельств, один из абреков оказался нотариусом и заверил законность сделки.
Проснувшись утром, Иван долго не мог понять, куда это его занесло. Он валялся в каком-то клоповнике, за окном пели петухи, а с потолка, нежно журча, струилась вода в заботливо кем-то подставленный тазик. Протерев глаза и смочив голову под импровизированным душем, Иван вышел на улицу и обнаружил, что находится у самого забора, окружавшего территорию, доставшуюся ему в результате переворота. Пройдя чуть вперёд и оглянувшись, он рассмотрел и сам "роскошный особняк" на который вчера по пьяни обменял свою комнату. То, что это был особняк сомневаться не приходилось: вокруг не было ни души. С определением
- роскошный, правда, можно было поспорить. Перед Иваном скособочилось некое строение, походившее, то ли на собачью будку, то ли на сарай для хранения огородного инвентаря. Архитектурный шедевр был крыт рубероидом, стены обшиты горбылем, разбитое окно затянуто полиэтиленом. Рядом, согнувшись, как старуха над могилой, росла заскорузлая береза. Пейзаж походил на декорации к "Сталкеру". Но Иван "Сталкера" не смотрел - он воспринял все это либо, как белогорячечный бред, либо, как чью-то злую шутку. Пытаясь припомнить, как же он сюда попал, Иван почувствовал, что его и без того разламывающаяся голова, начинает потихоньку трескаться и осколки падают на землю со стеклянным звоном. Постояв так минут пять, Иван вернулся в особняк, оглядел роскошный интерьер, самой выдающейся деталью которого была полуразвалившаяся печь, плюнул и с мыслью вернуться в свою комнату, вышел на улицу. Куда идти он не знал, поэтому направление выбрал наугад, куда глаза глядят и несут ослабевшие ноги. Долго брёл Иван и, когда он уже решил, что его уютная, пусть не очень прибранная комната, лишь плод его воспалённого воображения, и на свете есть только вот эта ухабистая дорога, бескрайние заброшенные поля, дождь и вязкая глина под ногами, навстречу ему попалась весьма колоритная компания, при виде которой, в голове Ивана промелькнуло смутное воспоминание о школьных уроках литературы, в частности, о пьесе Горького "На дне". Подойдя ближе, он с удивлением узнал в бородатом, с подбитым глазом предводителе босяков, своего бывшего соседа, академика. Да и прочие типажи ему оказались знакомы. Его тоже узнали.
- Вань, какими судьбами!? - воскликнул бывший сантехник , а ныне люмпен-пролетарий дядя Вася.
. Т.к. Иван всё ещё не вспомнил какими такими судьбами он здесь очутился, да и где "здесь", то ответил вопросом на вопрос:
- А сам-то, как сюда попал?
Дядя Вася криво ухмыльнулся:
- Да, выпил тут с одним... - и махнул рукой.
- Ну, и..?
- Что "ну, и"? Выпили, поговорили, ещё выпили... дальше не помню. Очнулся под каким-то забором...
- А чего домой не идёшь?
Бывший сантехник неожиданно развеселился:
- Так теперь, Вань, мой дом - весь мир! Я, Вань, теперь везде... дома!